Впрочем, нельзя не отметить, что Гребеневич вполне заслужил свою долю славы. Он толково подхватил мою мысль. Принципы работы вакуумного диода, триода-усилителя и фотодиода «проходят» в школьном курсе физики. Правда, большинство забывает их, как только сдаст экзамен. Но и оставшиеся, как правило, не в курсе мелких деталей. А вот я знал, что для радиоламп мало просто откачать воздух из стеклянной колбы и правильно спаять несколько проводков. Ха, как же! Первые две из перечисленных ламп работали на принципе термоэлектрической эмиссии. Говоря попросту, чтобы они работали, катод надо нагревать и нагревать очень сильно. Удовлетворительно справлялась с этим лишь вольфрамовая нить накала, которую здесь и сейчас умел изготавливать пока только я один. Ну а во-вторых, в каждой из этих ламп нужно было не только создать, но и поддерживать вакуум, чем глубже, тем лучше. Но соединить стекло и металл настолько герметично, чтобы через них вообще не просачивался воздух, невероятно сложно. И вот тут нашлось применение ниобию и танталу, которых у меня был большой запас. Эти элементы при определенной температуре энергично поглощают азот и кислород. То есть, если в лампу добавить специальный поглотитель, материалы для изготовления которых тоже пока есть только у меня, она будет работать лучше и прослужит намного дольше. В десятки раз дольше.

Вот только заниматься экспериментами, получением патентов и становлением производства мне было не только недосуг, но и… некстати. Ну не чувствовал я никогда влечения к радиоделу! Так что Евгений Александрович позволил мне «неплохо нажить». Не только денег, но и репутации. Изобретение фотодиода мы с ним честно поделили пополам. А патенты на оставшиеся две лампы были на моё имя. А главное — на усиление слабых сигналов. Пригодится, я не сомневался. Вакуумный триод-усилитель — основа голосовой радиосвязи. Да и не только голосовой. Ему уже присвоили коммерческое название «аудион», усилитель голоса, то есть. Ничего, скоро, скоро тут появятся не только радиолы, но и междугородние телефонные звонки…"

Примечания и сноски к главе 12:

[12] Лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме (лат.) — изречение, приписываемое Юлию Цезарю.

[13] Великий князь Георгий Александрович, с 1894 года, как первый в очереди на наследование российского престола носил титул цесаревича. С 1895 года, после приступов, врачи предписали ему южный воздух. Скоропостижно скончался от туберкулёза 28 июня (10 июля) 1899 в Тифлисской губернии. Как раз вскоре после упоминания его Изей.

[14] Магазинная винтовка Винчестер — «Ли Нэви» («флотская модель») образца 1895 года, разработана конструктором- оружейником Джеймсом Ли под малокалиберный патрон на бездымном порохе, выпускалась американской компанией Винчестер с 1895 по 1899 годы.

[15] Авторы напоминают, именно в это время в Китае разгоралось восстание ихэтуаней, которое в европейских газетах называли «восстанием боксёров». Так что про «китайский бокс» Рабинович и слышал, и читал, хотя видеть, разумеется, не мог.

Глава 13

Часть 5

«Какой кошмар! И куда же только глядит полиция?»

Санкт-Петербург, 23 июня (5 июля) 1899 года, среда

— Можно констатировать, что к сегодняшнему дню план «Лихие люди» блистательно провалился, господа. Не все из местного населения в восторге от Воронцова и пришлых, но «волочевых» да залётных душегубов, «жгущих церквы православные» — при этих словах Свирский скривил губы, — они не любят куда сильнее. Так что службе Артузова, несмотря на её молодость и малочисленность, удалось найти себе достаточное число информаторов. А мой сослуживец Юрий Семецкий организовал достаточно эффективную охрану. Если «волочевые» большой группой, за ними увязывается отряд. А стоит им отойти в одиночку или небольшим числом, так люди просто пропадают. Куда пропал? Как говорят местные, «в тайге один хозяин — медведь». Пришлые бандиты тоже большей частью переловлены. Похоже, господин Семецкий сумел организовать неплохие группы, типа егерей.

Тут он всем видом показал, что такой кровожадности от сослуживца никак не ожидал, и продолжил:

— Да и эти их пулеметы оказались решением неожиданным и эффективным. Их опасаются, а выяснить, где настоящий пулемет, а где макет, завернутый в брезент, удается не всегда. Так что к настоящему времени мы имеем четыре сильно уменьшившиеся в численности ватаги, мающиеся от бескормицы и запертые в своих «крепостях». Они совершенно не в состоянии сколько-нибудь эффективно помешать стройке и, я уверен, вскоре просто сбегут из тех мест, оставив волоки Воронцову.

— Сама стройка движется по плану, уже сейчас можно добраться от Санкт-Петербурга до Белого моря, чередуя пароходы и декавильку! — перехватил нить доклада Роберт. — На сентябрь намечен визит Великого князя на стройку, и я уверен, что к тому времени рядом с декавильками будут уже нормальные участки железной дороги, с широкой колеёй и локомотивами. То есть, будет объявлено, что задача доставки грузов и пассажиров уже решена.

— Может быть, всё-таки рассмотрим возврат к «силовому» решению? — тихо предложил Стани́слав.

— Нет! — решительно отказался Бергман. И, усмехнувшись, пояснил. — После серии бенефисов господина Воронцова, включая вчерашний, в глазах общественности за стройку уже отвечает он и только он. Так что дискредитация Романовых за счет срыва стройки стала невозможной.

— Так может…

— Нет, дорогой мой племянник, нет. Понимаю твои чувства, но «сверху» считают, что от всех этих чудес Воронцова Британская Империя поимеет больше, чем Россия. Эффективное освещение позволит поднять производительность заводов, а связь в эфире — укрепить военную мощь Британии. Пусть даже эти лампы будут делать в российской глуши, мы будем использовать их и шире, и эффективнее. Просто в силу куда более развитой и мощной промышленности.

— Так что вы, господа, получаете новую задачу. Надо присмотреть за «волочевыми» до момента, пока они не разбегутся. Будет некстати, если они, к примеру, обстреляют Великого князя или убьют этого «русского Эдисона».

— А вы, дядя?

— А у меня совсем другая задача. Найти к этому Воронцову подходы. Раз он может быть полезен Британии, постараемся подружиться с ним!

Тут он посмотрел на погрустневшее лицо Свирского и закончил:

— А потом — «удушить его в объятиях».

Тут Стани́слав снова расцвёл.

Нью-Йорк, 9 июля 1899 года, воскресенье

— Позвольте представить, мистер Элайя Мэйсон, предприниматель из Вирджинии.

Элайя поклонился, и с лёгким недоумением посмотрел на знаменитого Томаса Алву Эдисона, представившего его второму гостю.

— Нет нужды представлять мне мистера Джейкоба Шиффа, управляющего банком «Кун, Лееб и Ко»! — остановил он изобретателя, собиравшегося, представить ему третьего участника встречи. — Его банк неоднократно финансировал проекты моего треста… Моего бывшего треста по строительству и железных дорог. Так что я прекрасно представляю, кого имею честь видеть. И могу заверить, мне чрезвычайно лестно внимание управляющего крупнейшего банка страны, но… Но я не понимаю, мистер Эдисон, какое отношение столь значимая персона имеет к моему предложению. Оно было сделано вам и только вам. И не имеет отношение к банковской сфере.

— Ну, вы и пошутили, мистер Мэйсон! — рассмеялся Эдисон. — Мы ведь ведем бизнес не в дикой России, а в Соединенных Штатах! У нас тут нет ни одного вопроса, который «не имеет отношения к банковской сфере»!

Пожилой банкир поддержал хохот гения, несколько секунд спустя хихикнул и Элайя.

— И тем не менее?

— При прошлой встрече вы предложили мне создать партнерство по продвижению изобретений Юрия Воронцова на рынок Соединенных Штатов и прочих стран Американского континента. При этом вы выразили готовность не только участвовать в партнерстве своим капиталом, но и провести переговоры с Воронцовым по данному вопросу. Я правильно изложил суть ваших предложений?